152 - другая редакция.

В. А. КОЖЕВНИКОВУ

25 июля 1898. Воронеж

Глубокоуважаемому автору «Призыва» Владимиру Александровичу

Ваш Призыв не найдет, не встретит отзвука. Три дня прославляет Ваше стихотворение: День знания, знания всеобщего, ибо тогда только ночь неведения минует и день ведения настанет, когда все сделается предметом знания и все сделаются познающими. В этом и заключается призыв «к жизни новой дня», вместо нынешней глубокой ночи неведения, мрака невежества^*, — это день первый. Второй день, день всеобщего, братского труда на место покоя Субботы или дня бездействия, тогда только настанет, когда силы, в нас и вне нас находящиеся, будут движимы знанием, когда «все» сделается предметом дела братского (общего) всех сынов человеческих. Тогда мы не будем 6-ть дней служить действительно мнимым богам и мнимо, мысленно лишь служить один день (Субботу) Истинному Богу, — это день второй.

День Третий будет днем всеобщего воскрешения, ибо силы слепой природы, движимые теперь мыслию и чувством сынов человеческих (разыщут и соберут рассеянное, воссоздадут разрушенное, оживотворят умершие тела своих отцов), не могут не возвратить жизни отцам.

Таким образом ночь неведения превращается в день просвещения, суббота — день покоя — в день всеобщего труда, а день воскресения Христ<ова> в день всеобщего воскрешения, иначе воскресение Христа было бы днем смерти, умерщвления и победою ада.

Особое стихотворение можно бы посвятить превращению ночи неведения в день просвещения и посвятить его тому, кто может и должен совершить это превращение, точно так же как превращение Покоя Субботы в святое дело воскрешения м<ожет> б<ыть> предметом другого стихотворения, а Радость Воскрешения, радость воскрешающих и воскресающих, предчувствие которой мы имеем в радости матери, в творчестве художника и в нравственном подвиге, может составить предмет 3-го стихотворения.

Труднейшее же из всех трех — первое.

Стихотворение — произведение не Пушкинского пророка, который призывается лишь жечь своими глаголами¹. Это же стихотворение призывает к знанию и делу, показывая великую будущность их, о которой еще ни один поэт не говорил.