Н. П. ПЕТЕРСОН, Н. Ф. ФЕДОРОВ — В. А. КОЖЕВНИКОВУ

13 августа 1894. Воронеж

13 августа 1894 года

Воронеж.

Глубокоуважаемый

Владимир Александрович!

Ваше письмо от одиннадцатого¹ было получено, когда только что была окончена статья с совершенно переделанным вторым заглавием², которое теперь более похоже на введение, причем те слова, которые Вы предлагали поставить тотчас после первого заглавия, оказались необходимым завершением введения в новом виде. Введение это излагает сжато и кратко все дело, изложению которого, по мнению Н<иколая> Ф<едоровича>, недостает многого, а вместе там есть и излишнее. Хорошо бы было, конечно, избавить статью от излишнего и дополнить ее необходимым, но сделать это без совершенной переделки статьи — невозможно...

При самой переписке и после переписки приходилось делать поправки, а потому некоторые листы испещрены помарками и приписками, — надеемся, что это не помешает представлению статьи в цензуру и не затруднит цензора. Есть на полях карандашные заметки в виде вопросительных знаков, — не найдете ли Вы возможным обратить на эти места особое внимание в видах изменений, которые еще возможны, так как Ник<олай> Фед<орович> завтра едет в Москву, чтобы 15-го быть в Музее. Между прочим обратите внимание на 1-й стр. 3 листа на слово жертвоприношение, не найдете ли Вы заменить его каким-либо другим словом. В числе разбираемых в статье сочинений помещен и Ваш «Разбор взглядов З<оля>, Д<юма> и Т<олстого> на труд»³, разбором этого Вашего сочинения и заканчивается статья; но если бы Вы нашли почему-либо неудобным этот разбор, то его можно и вычеркнуть; или же не дополнить ли его? Так как и этот разбор, как и вся статья, отличается, по мнению Н<иколая> Ф<едоровича>, больше всего недостатком необходимого. Лучшим в статье Н<иколай> Ф<едорович> считает разбор проекта устава Ассоциации⁴, — в разборе этом ясно, по-видимому, показан недостаток смысла и особенно нравственной основы в этом проекте.

Статья отправляется к Вам ценною посылкою, а Н<иколай> Ф<едорович> возвращается в Москву, как он говорит, на бесцельный труд, — он и за труд это не считает, — и без всякой надежды на избавление от него хоть когда-либо, потому что в уставе о пенс<ионном> и единовр<еменном> пособ<ии> оказалась 357-я ст<атья>, по которой Н<иколаю> Ф<едоровичу> до пенсии остается еще четыре года⁵, а четыре года для него, как он думает, все равно, что миллион лет. Вместе с исчезновением надежды на избавление от бесцельного труда исчезает и надежда на полное изложение дела.

В Москве Н<иколай> Ф<едорович> будет ждать с нетерпением Вашего приезда, а теперь низко кланяется, желает скорейшего окончания Якоби⁶ и всего хорошего.

Примите уверение и в моем глубоком уважении и душевной преданности.