В. А. КОЖЕВНИКОВУ

Между 6 и 30 января 1898. Москва

В. А.

Вы были совершенно правы и искренны, не впадали в противоречия, не послав письма о Ницше к Соловьеву¹, ибо, с одной стороны, опровергать учение Ницше, а с другой стороны, с нетерпением ожидать услышать Заратуштру (т. е. учение Ницше) в музыкальном изложении² было бы прямым противоречием.

Я же с своей стороны вовсе не желаю навязывать своего учения, которое теперь в особенности стало в полное противоречие со всем тем, в чем Вы находили свое высшее удовольствие, ибо соединение всех искусств в театре^* (подобии) совершенно противоположно соединению их в храме-школе^**. При сем последнем соединении, идейная живопись превращается в проективную, т. е. изображает проект общего дела в школе-храме, в его внутренней и внешней росписи, программная музыка становится внехрамовою как аккомпанемент общего дела обращения орудий борьбы в орудия спасения, соединяя церковную музыку с военною. В храме-школе совершается переход от подобия к действительности, тогда как идейная живопись, как изображение отвлеченных понятий кистью, и программная музыка, как изображение звуками, суть лишь подобия, так, как и самый театр. А должны ли соединиться все искусства в Музыкальной драме или Трагедии, как изображении гибели мира, или же все искусства должны соединиться в архитектуре, ее высшем произведении — храме, не как подобии мироздания, а как проекте мира (в котором нет поглощения), воскрешающего все погибшее чрез все знания (чрез всех ставших познающими), соединенные в науке Мирозданья — астрономии и чрез воскрешение делающие всех бессмертными, <в храме> как проекте дела общего, изображенном в росписи внешней и внутренней и в музыке внутренней и внешней, направляющей к цели, к осуществлению дела.

Высшее произведение Архитектуры — храм с пением и службами — представляет действительно соединение всех искусств, в котором не низводится, как в светском театре, живопись на степень ландшафта, а архитектура совершенно теряет всякое художественное значение, становится простым «помещением», а напротив, в храме-школе все искусства не стесняют, а пополняют одно другое.

Из двух главных стилей храмовой архитектуры, готической, изображающей лишь стремление к небу существа, испытавшего коренное зло мира (поглощение), т. е. изображающей одно стремление к небу всем своим существом (очами, голосами, руками), т. е. это храм лишь молитвы. Другая форма — русско-византийская, которая не стремление лишь, не мольбу, а дело человека или проект дела воспроизводит, и землю, отдающую поглощенных ею жертв, и небо, населяемое воставшими. Из этих двух стилей Запад остался верен своей готической, ибо и в храмах своих он изображал лишь молитвенное стремление, трагедию кончины мира, а византийская изображала возобновление и восстановление всего мира.

Оставив Вас, я к одиночному заключению в холодной комнате в Субботу присоединил такое же приятное заключение на Воскресение⁴. Вы никогда не поймете, что значит сознавать свою полную никому ненужность, служить лишь предметом бескорыстного благотворения.

Получив мое письмо от 5 января⁵, Вы сначала были недовольны, но, конечно, очень скоро заметили, что Вы ничего не теряете, потому что я Вам ни на что не был нужен, а даже был стеснением⁶.